Расследование дела по убийству

Дело было в 1913

Дело об убийстве миллионера Б. В. Полуэктова слушалось на днях в сенате. В убийстве обвинялись сы­новья покойного, Владимир и Фёдор Полуэктовы, коммерсант В. Шульц и лакей одного из варшавских ресторанов. Из дознания исчезли различ­ные акты, подтверждающие виновность Шульца и братьев Полуэктовых. Приговором суда осуждены были только ре­сторанные лакеи и Владимир Полуэктов; брат его Фёдор и В. Шульц были оправданы. Дело перешло в судебную палату. Здесь Шульцу удалось про­вести свою версию, будто убийство со­вершено лакеем Переносом и его товарищами с тем, чтобы шанта­жировать братьев Полуэктовых и его, Шульца. Когда палата оправдала Владимира Полуэктова, дело по жалобам осужденных лакеев и протесту про­курора перешло в сенат.

Сенат оправдательный приговор судебной палаты в отношении Владимира и Фёдора Полуэктовых и В. Шульца отменил.

Убийство в Варшаве

На днях в сенате слу­шалось интереснейшее по своей загадочности и бытовому колориту дело об убийстве миллионера Полуэктова, владельца огромного майората Ленчпо, Петроковской губернии, который был застрелен на улицах Варшавы сре­ди белого дня. Убийство, как говорит людская молва, было инспирировано сыновьями миллионера, но обвинение оста­лось недоказанным. А вот физические убийцы, ресторанные лакеи Перенос, Вико, Марчун и Венцковский, отправились на каторгу.

Кошмарная история

Вся эта кошмарная история свидетель­ствует, в конце концов, только о том, что карамазовщина является органическим, неискоренимым злом русской жизни. История майората Ленчпо и Полуэктовских миллионов могла бы послужить богатейшей фабулой для захватывающего уголовного романа.

Мне пришлось провести как-то лето в майорате Ленчпо. Я лично знал героев, связанной с этим богатым и необыкновенно живописным именем, драмы. Странное, нелепое и жалкое впечатление производили на всех наследники майората, земли которого тянулись на 20 верст вглубь уезда.

В один прекрасный день дачники деревни Пржиглов, при­мыкающей к майорату Ленчпо, были встревожены крика­ми, воплями и грохотом кегельбанных шаров, нес­шимися из скром­ной дачной харче­вни „Селянка»

—Наследники пpиехали!

Все были удивлены вкусом молодых людей, предпочитавших гряз­ную. деревенскую харчевню, с подо­зрительными жен­щинами — служанка­ми, расписным залам родового дома.

Рассказал мне историю этой современной карама­зовской семьи хозяин дачи. Я узнал от него, что владелец майората, которого я мельком видел несколько раз в Петроковском отделении Государственного банка, был недавно убит на улице Новый Свет в Варшаве каким-то подростком. В связи с этим был арестован его старшей сын, Владимир, бывший студент московского университета и приятель варшавских кельнеров, цирковых артистов и кафешантанных „див“

— Кто же теперь хозяин майората?— спросил я

— А пан Шульц! — значительно ответил мой собеседник.

Пан В. Шульц был «известным дельцом» в нашей округе. В последнее время он близко со­шёлся, как с убитым майоратовладельцем, так и с бывшими с отцом в натянутых отношениях, сыно­вьями. Б. Полуэктов прожегший миллионное состояние, хотел продать свой майорат и в этом ему помогал, как специалист по обходу законов о майоратах, Шульц. Угарная жизнь и финансовые комбинации прогоревшего барина закончились упомянутой драмой.

Знакомство с наследниками

Мне показалась заманчивой перспек­тива пополнить свою записную книжку ценным бытовым и психологическим материалом, и я решил познакомиться с наследниками. Случай не заставил себя ждать. Наше дачный музыкаль­ный кружок устраивал концерт, на который сочли себя обязанными явиться хозяева имения. Знакомство состоялось и в дальнейшем я имел возможность наблюдать этих ярких представителей современной молодежи, из среды кото­рой выходят иногда Олло, Далматовы и Гейсмары.

В середине лета братья Фёдор и Борис Полуэктовы (средний и младший) решили „прокатиться» заграницу. День­ги понадобились экстренно, поэтому они не задумались продать несколько де­сятин леса евреям скупщикам на срубе за 700 рублей, тогда как действи­тельная стоимость леса достигала 3—4.000 рублей. О старшем брате Владимире, сидевшем в тюрьме, они как будто забыли, и ни­когда не вспоми­нали и не говорили о нём.

Через неделю Полуэктовы неожи­данно вернулись в имение и привезли с собой приобретённого в дороге до границы (дальше они не доехали) «друга» богатого петербургского сту­дента Д , горько пившего и великолепно евшего. У Д, было много денег. Они закупили всю харчевню и зажили весело, превращая свой день в ночь и ночь в день и изредка выезжая проветриться в город, где у них были заняты в од­ной из гостиниц несколько номеров.

Говорили, что Фёдор Полуэктов ра­зыскивается судом по подозрению в убийстве отца. Но атлет и гуляка Федька и в ус не дул, недаром опыт жизни посеребрил его голову до 30-летнего возраста. Изредка к Полуэктовым приезжал пан Шульц, и тогда, оставляя свои забавы, братья вели со своим поверенным бесконечные разговоры, напоминавшие по таин­ственности какие-то заговоры . .

Порывы откровенности

Иногда у Полуэктовых появлялись деньги и тогда кутеж достигал своего апогея.

Раз или два Фёдор Полуэктов уезжал в Варшаву, вызываемый таин­ственными телеграммами безе подписи.

— Кутнуть захотелось,—говорил в таких случаях младший брат Борис, а навряд ли сознававший, где он и что с ним делается студенте Д. со­чувственно мычал и затягивал охрипшим, но всё ещё великолепным баритоном какую-нибудь веселую песенку.

Вскоре Федька возвращался, и с его приездом разгорался утихнувший было разгул.

В порыве откровенности Федор По­луэктов показывал кар­точки певицы Флоры Фальке, приятель­ницы и невесты en future старшего брата Владимира, к которой он сам был, видимо, неравнодушен.

Ж-же-жестокая ж-женщин-на,—говорил он, по обыкновенно сильно заикаясь, — с ума свести может … Взгляни, к-каков б-ба-бабец! Я думаю сам с-старик вздыхал п-по ней и ревновал к В-володьке… Недаром не п-позволял… ж-жениться…

Но в один прекрасный день Фёдор Полуэктов был ь арестован и увезен в Варшаву …

Прошли счастливые дни Аранжуэца!

Д. уехал в Петербург и тщедуш­ный нервный, исковерканный болезнями, Борис Полуэктов, ученик Строга­новской художественной школы, остался один в тихой и сонной деревне. Кредит быль использован целиком еще до ареста брата. Денег не было, а без них не было и смысла в жизни. Борис Полуэктов испугался раскрывшейся бездны и стал как рассказывали, много пить. В водке ему хозяин харчевни не отказывал: пей сколько можешь.

Приехав из города на Рождество ради отдыха и охоты к своему быв­шему хозяину, я узнал, что Борис По­луэктов накануне Рождества таин­ственно исчез, испугавшись переданного ему кем-то известия о его близком аресте.

Так распалась эта большая нелепая семья, отравленная ядом карамазов­щины. Бесконтрольное хозяйничанье арендаторов, как говорят, разорило великолепное многомиллионное имение. Лес вырубается, благородная дичь — олени, косули, кабаны — уходят в соседний Спальский бор, место кня­жеской охоты. Все кому не лень разоряют жалованный дедовский майорат, обладание которым оспаривали столько хищных коршунов и глупых ворон.

Ass.

Материалы из архивов библиотек, в интернете публикуются впервые.

Источник: Журнал «Жизнь и суд» рождественский, Санкт Петербург 1913 год.